Дело о Чертовом зеркале - Георгий Персиков

И, кашляя, Смородинов медленно пополз по все сужающемуся лазу. Вскоре его фонарик погас.

* * *

Обе яхты быстро приблизились к шлюпкам, и в течение минуты лорда и четверых уцелевших моряков подняли на борт. Сам Ричард Вильямс в легком кителе усадил лорда на мягкий стул и дал ему бокал виски.

– Похоже, сэр, я не зря решил перестраховаться. Кто на вас напал? Где мистер Хью? Выполнили ли вы задание?

Лорд промокнул лицо полотенцем и ласково потрепал ларец.

– Да, задание я выполнил. Вы в самом деле молодец. Без вас вся операция могла полететь к чертям. Напали русские полицейские, крепко взяли меня за жабры. Их там человек пять, в лучшем случае шесть, но стрелять умеют только двое. Они и пристрелили Хью, его тело сейчас погребено в завалах пещеры. И двоих ваших людей тоже.

– Полиция? Черт. Я думал, это какие-нибудь местные башибузуки. Тогда я высаживаю на берег десант и сам пойду с ними. Огласка нам не нужна, все эти полицейские должны остаться здесь навсегда. Черт, как видно, мою деятельность здесь придется сворачивать. Слишком мы тут наследим. У меня ранено трое людей, да еще и убиты Филипп и Саадат. А эти двое многих стоили…

– Ничего, – отвечал лорд, бережно снимая с шеи золотой ключик на цепочке, – уверяю вас, вот это стоит и пробитой шлюпки, и ваших тупоголовых Филиппа с Саадатом. Это будет стоить нам головокружительного взлета. Я сразу же подам рапорт о вашем участии в этой операции. И не сомневайтесь, вы будете вознаграждены более чем достойно.

Вильямс сдержанно кивнул в знак благодарности и начал четко отдавать приказы команде, глядя на берег в подзорную трубу. Было видно, как на прибрежных камнях мужчины в изорванной одежде с трудом поднимались на ноги. Самый крепкий из них, с оттопыренными ушами, был ранен и еле стоял. Второй, полный, пытался привести в чувства третьего, молодого. А еще один был мертв – все уцелевшие склонились над его телом.

– Отлично, ребята! – крикнул Вильямс. – Один уже готов, осталось уложить еще троих. За голову каждого я плачу вдвое больше обычного!

По палубе забегали крепкие мужчины с винтовками, на воду стали спускать шлюпки. Лорд Эндрю допил виски и, улыбаясь, вставил ключик в замочную скважину. Раздался щелчок. Узловатыми пальцами Мак-Роберт открыл ларец.

Его взору предстала черная пустота, обрамленная в рамки черного дерева, и это было последнее, что он увидел в своей жизни.

* * *

Торопков с трудом поднялся на ноги. Как оказалось, его ранило в левое плечо навылет. Сыщик оторвал рукав сорочки и наспех перевязал рану. Родин, невредимый, зато перемазанный в грязи с головы до ног, пытался привести в чувство Ивана, который ошалело смотрел по сторонам: удар бумеранга пришелся ему в висок и вызвал сильную контузию. Тело Федынского лежало чуть поодаль на большом камне: помимо всего прочего, теперь его надо будет доставить домой. И тут Торопков указал пальцем на море:

– Ну что, Георгий Иванович. Похоже, гости сейчас к нам в полном составе прибудут.

В самом деле, с двух яхт, что дрейфовали в версте от берега, спешно спускали шлюпки, по трапам слезали вооруженные моряки, слышались воинственные крики. В первую шлюпку на канатах спустили небольшой пулемет системы максим.

– Что же это такое было? И что будет? – дрожащим голосом спросил Иван.

– Как видно, наш британский лорд нанял здесь каких-то головорезов, – ответил Родин. – Или наняли его покровители из туманного Альбиона… В любом случае шансы на спасение у нас невелики… Иван, давайте вставать, все же попробуем добраться до дороги…

– Давайте я его с другой стороны возьму, – затягивая зубами развязавшуюся повязку, прохрипел Торопков. – Только сами понимаете, что это все без толку. Они наверняка одну шлюпку высадят нам в тыл и в клещи возьмут. Так что нужно нам сперва помолиться.

Он медленно, значимо начал креститься, но не успело его троеперстие коснуться живота, как небо в очередной раз за этот бесконечный день раскололось огненным грохотом, и из нутра обеих яхт вырвался алым китовым фонтаном смерч пламени, засыпая все вокруг горящими обломками. Яхты медленно раскололись надвое, сложились, как детская игрушка, и пошли ко дну. Оглушенные, сбитые с ног взрывной волной, сыщики ошеломленно смотрели, как горящее море изрыгало остатки яхт и крутило в водовороте разбитые перевернутые шлюпки, как вдруг Иван указал пальцем куда-то вдаль:

– Смотрите! Это идет рыбацкая шхуна!

Море в этот час было неспокойным, и рыбацкую шхуну довольно сильно раскачивало, так что раненому Торопкову снова сделалось дурно.

– До доктора його трэба, да пошвидче, дядько Георгий Иваныч, – приговаривала красавица Оксана, подкладывая под голову раненого сложенное вчетверо полотенце.

Холостяку Торопкову такая забота восхитительной крымской нимфы доставляла явное удовольствие, и Георгий даже отметил про себя, что старый служака, пожалуй, стонет несколько чаще и громче, чем это обычно бывает при подобных травмах. Судя по всему, Оксана тоже это понимала, поэтому, не переставая, строила Гавриле Михайловичу глазки и поминутно протирала ему лоб влажной тряпочкой.

– Та и мерця потрибно швыдше в мертвецкую доставити, – указал Евген на тело Федынского, закрытое парусиной, – або хоч бы на лид. Жарко тут, це недобре мерця на такий жари тримати.

Иван тоскливо глядел на море, сжимая и разжимая кулаки.

– Георгий… – сказал он. – Вы бы отпустили меня…

Родин промолчал.

Неожиданно из-за мыса показался огромный бушприт, а следом перед пассажирами шхуны во всей красе предстала большая роскошная яхта с кипенно-белыми парусами. Рулевому пришлось забрать резко влево, чтобы не оказаться у яхты на курсе. Случись это, и через несколько мгновений от рыбацкой шхуны остались бы одни щепки. На бортах гордо красовалось название яхты – «Посейдон».

С палубы доносились звуки музыки и смех. Очевидно, на яхте что-то праздновали. Видимо, там тоже заметили рыбацкую шхуну и поняли, что ее пассажирам необходима помощь, поэтому проворный вахтенный без лишних слов и движений бросил в сторону шхуны фал, а затем, когда та была надежно закреплена, по борту спустили и веревочный трап.

– Вашбродь, капитан приглашает вас подняться на борт! – прокричал вахтенный и широко улыбнулся. – А раненого мы сейчас поднимем, я матросов позову!

– Благодарю, любезный, – ответил Родин, ловко поднимаясь по лестнице. – А кто ж ваш капитан?

– Капитан у нас, вашбродь, всем капитанам капитан, во какой! – и вахтенный, белозубо улыбаясь, дал Георгию руку. – Вы проходите, вашбродь, капитан сейчас придет. Там вот каюты, а коли хотите к гостям, так поднимайтесь на третью палубу.

– Спасибо голубчик, я дождусь капитана, – ответил Родин, все еще тяжело дыша. – Не скажешь ли, где его каюта?

– Да сказать-то я могу, только капитана-то вы в каюте не найдете, он там почти никогда и не бывает. Пустая стоит почти все время. Только гостей там принимает, когда кто особо важный пожалуют… Князья какие, министры али вообще императорской фамилии, – ответил словоохотливый вахтенный и опять широко улыбнулся. – Нынче он в машинном. Это вот тут вниз по трапу, потом еще раз, а дальше там сами увидите. Только шумно там, вашбродь, уши берегите.

– Да я к шуму-то за последнее время попривык, голубчик, спасибо, – улыбнулся Георгий и стал спускаться по трапу в самое нутро великолепного «Посейдона».

Хотя дверь с надписью «Машинное отделение» была закрыта, Родин буквально желудком ощутил мощный гул и вибрацию, исходившую из сердца морского бога. Он потянул за ручку, открыл дверь и увидел в глубине полутемного помещения нескольких измазанных угольной пылью крепких, мускулистых мужчин с голыми торсами, которые бойко швыряли уголь в топку, подкручивали какие-то вентили, замеряли показатели приборов и о чем-то переговаривались.

– Скажите-ка, любезный, – обратился Родин к одному из мужчин, стоящему к нему спиной, стараясь перекричать грохот мощных двигателей, – а где я могу найти вашего капитана?

Мужчина не спеша обернулся (при этом стало видно, что и лицо у него сплошь покрыто угольной пылью и копотью), приветливо улыбнулся и сказал:

– А, Георгий Иванович! Ужасно рад приветствовать вас на борту моего «Посейдона»! Как вы очутились здесь, да еще на этой утлой рыбацкой шхуне? Вы не ранены? И как ваш контуженый друг?

Только сейчас Родин узнал в потном мускулистом кочегаре владельца крупнейших российских мануфактур, сахарозаводчика, текстильного короля, владельца нескольких пароходств, тайного советника, члена президиума Российской торгово-промышленной палаты, мецената и филантропа, владельца и капитана морской яхты «Посейдон» Антона Александровича Яхонтова.